Поиски путей - Страница 28

— Но эта загорелая девица… эта Лью…

— Всё, довольно. Иван Олегович, вы курируете этот проект? Я не буду работать с Мариной. Если хотите, можете разрабатывать её миссию самостоятельно — лишь бы подальше от меня — но должен вас предупредить. Марина очень сильно рискует. Миссия, скорее всего, будет провалена.

— Вы — заносчивый жлоб! — заявляет Марина.

— У Марины — большой опыт прогрессорской работы, и до сих пор никогда не было сбоев, — говорит Рашпиль очень убедительно.

— Да ведь в антропоидных мирах! А нги-унг-лянцы — не антропоиды! Они — оборотни, фикция! Я не могу объяснить ощущения от местного безумия за пять минут — я только понимаю, что Марина подготовилась к чему-то не тому, к чему-то, чего не будет. Ничего не поделаешь. По завершении миссии я, вероятно, стану консультантом по этому миру — если выживу, что не факт, вовсе не факт — и тогда буду готовить резидентов, но пока и мне почти ничего не ясно. Я понимаю только, что с таким волюнтаристским настроем Марина не просто не сможет работать — она пропадёт. А я не нянька второму резиденту, и убивать собственную миссию на присмотр за коллегой, рискующим попасть в беду, не могу себе позволить.

— Вы попросту изображаете из себя незаменимого, — говорит Марина. — Сперва хамите мне, а потом делаете вид, что заботитесь о моей безопасности? Глупо, знаете ли.

— Считайте, что я вас тестировал, — говорю я. — Простите меня за резкость, Мариночка. Вы, безусловно, могли бы работать в других антропоидных мирах, где ваш боевой пыл и самостоятельность принесут пользу делу. Но здесь — нет. Я не могу брать на себя такую ответственность.

Комконовцы переглядываются. Я всё понимаю: им, конечно, очень нужен собственный резидент здесь, но оставлять человека на верную смерть или рисковать провалить операцию они не станут.

Марину несёт, она смертельно оскорблена, но эти зубры знают, что моим суждениям можно доверять — я тут давно, и меня пока никто не пытался убить.

— Хорошо, — говорит Рашпиль. — Мы организуем переподготовку, Николай Бенедиктович.

У меня гора с плеч сваливается.

— Ну вот и отлично, — говорю я, уже совершенно на него не злясь и всё простив. — Вероятно, мы сработаемся. Вы уже просматривали рекомендованные записи с послами Лянчина? Будет больше.

— Вы — отличный резидент, — расщедривается Рашпиль. — Мы постараемся учесть ваши доводы.

Я сердечно прощаюсь со всеми, пожимая руки. Марина демонстративно отворачивается.

Они покидают дворцовый сад задолго до рассвета. Я стою, смотрю в опрокинутый чёрный купол, мерцающий мириадами звёзд, и думаю о земной женщине.

Под одеждой она — настоящая. Не "манекенщица с ногами и локонами", конечно, но настоящая, а не то "почти", каковы здешние "условные девочки" в начале метаморфозы — увы, никому из землян не случилось увидеть, каковы они нагишом в конце её. Я почти жалею, что выпроводил Марину слишком бесцеремонно.

Можно было бы поболтать под звёздами… этакий жёсткий съём в полевых условиях…

Вот же глупости лезут в голову!

А здешние ребята… они в моих снах превращаются в совершенно настоящих женщин, без всяких "почти"… особенно…

Ну да. Милый-дорогой Ча, этот кривляка Ар-Нель — иногда снится в облике той самой, "с ногами и локонами"; я отлично сознаю, что сон может быть весьма недалёк от действительности.

Кожа двадцатилетней девушки, да ещё и от природы совершенно гладкая, с той шелковистостью, какая бывает у земных детей… Глаза — сине-серые, скорее, тёмные, чем светлые, и ресницы длинные, тёмные. Зато волосы, как в старину говорили, "чёсаный лён" — бледно-золотые, блестящие, роскошная ухоженная коса. Узкие ладони с длинными пальцами — руки художницы. Тонкое, нервное, очень интересное лицо — выразительное… Голос довольно низкий, но во время трансформа станет намного выше… И острый, надменный, насмешливый разум…

Ах, ты ж… оборотень… Пропади я пропадом, ты ж, милый-дорогой, явно создан вашими Небесами, чтобы продуть поединок! Ты уж слишком явно намекаешь на это, ты был бы дивно хорош в роли дамы, тебе нравится обманывать внешней беззащитностью. И в снах именно ты слишком уж часто превращаешься в очаровательную женщину от поцелуев, от прикосновений — действительно течёшь, как вода… Следствие профессиональной деформации личности этнографа, эротических фантазий и тонкого компромисса сознания с подсознанием: мой разум вполне способен принять метаморфозу, но отрицает почти всё, ей предшествующее.

Для дела мне лучше обо всём этом не думать. Руки художницы… меч они держат так же надёжно, как кисть. Впрочем, Ар-Нель недостижим, как небеса: я, очевидно, вообще не могу быть принят им всерьёз в качестве спрарринг-партнёра — уродливый, старый и неуклюжий плебей, у которого меч к ножнам приржавел. Ар-Нель крут даже в игре — можно себе представить его в настоящем бою. Я мечтатель? Я потенциальный труп, ха! Что бы я не воображал на эту тему, всё это — только сны и фантазии. Сны и фантазии, оэ…

* * *

Анну сидел на подоконнике и разглядывал картинку, приклеенную к дощечке. Подарок.

Нарисован котёнок-басочка. Не такой, какие во множестве живут в Чангране — здешний котёнок, очень пушистый, круглоглазый, с крохотными приложенными ушками, с пышным, чёрно-белым, полосатым воротником. Мягонький, как все маленькие баски… только…

Этот котёнок только что скакал по глубокому снегу: видны ямки — следы маленьких лап. Он скакал к двери дома, но дверь закрыта — и зверёныш тянется на задних лапках, скребёт коготками обледеневшее дерево… почему-то понятно, что холодно ему — а на двор уже крадутся сумерки, здешние зимние сумерки с убийственным морозом…